Я всегда животных любила, с самого детства в нашем доме жили и кошки, и собаки, и прочая живность.
Уйдя в самостоятельное плавание, я сначала долго строила карьеру, потом мужа строила и ребенка. Не до собак было.
В общем, мечта сбылась: мужики мою идею поддержали.
Планировали купить девку, решив, что с ней меньше проблем. Ехали за щенком и воображали, что выберем самую спокойную и миролюбивую, способную ужиться с нашей кошкой.
Ага.
Дверь нам открыла хозяйка таксофермы, впустила нас в квартиру.
Из комнаты выплыла важная таксячья мамаша, явно измученная своим высоким статусом. Соски собаки волочились по полу. Сопровождало мать стадо уменьшенных таксячьих копий. И конечно же, мы не обратили совершенно никакого внимания на спокойных и миролюбивых девочек, сидевших на толстых попах поодаль от гостей, потому что все взгляды приковал к себе какой-то малолетний псих, бросившийся навстречу своей судьбе, то есть нам.
Пока я умилялась и ахала от восторга, муж отдавал деньги хозяйке.
Я опомниться не успела, как получила товар, уместившийся на ладони весь целиком, кроме маленького крысиного хвостика. Всю дорогу щенок пищал, пока не нашел место под мышкой, где и заснул.
Наша сиамская кошка очень возражала против покупки. Она, увидев, какое недоразумение теперь будет жить на ее территории, нервно дергала хвостом и фырчала.
Поняв, что ее доводы никому не интересны, ушла в шкаф, и просидела там четыре часа.
Все это время мы крутились вокруг нового члена семьи. Новый член плакал, оторванный от родной мамы, и искал ей альтернативную замену. Для этого прекрасно подошла диванная подушка, уголок которой щенок запихнул себе в пасть и начал усиленно сосать, ритмично разминая лапками оставшуюся малую часть.
У сына выскочило:
— Муму́лю муму́лит! — эта фраза навсегда укоренилась в нашем лексиконе.
Успокоившись, он уснул на этой же подушке. «Мумуля» верой и правдой долго служила щенку, пока окончательно не развалилась.
Собаке дали имя и паспорт. Теперь Жорик, он же Гоша, он же Гога, он же Жора, полностью утвердился в положении хозяина квартиры и всех ее обитателей, включая сиамскую Мусю, разумеется.
Поначалу кошка, считая, что она находится в первом кругу законных наследников жилплощади, качала свои права.
Делала она это изящно: проходя мимо Жорика, даже не смотрела в его сторону. И внезапно — хрясь лапой по лбу щенка. Тот — в слезы и на руки к хозяйке. Муся, полная достоинства, фланирует к окну и — до свидания, разбирайтесь сами.
Не знала она, наивная душа, что Жора очень быстро растет.
К ее сожалению, размер стандартной таксы превышает размер стандартной сиамской кошки.
И еще одна деталь, испортившая Мусе лучшие годы ее молодой и свободной жизни — характер Жоры оказался значительно противней ее отвратительного сиамского нрава.
Говорят, мужчины не плачут — мужчины… ноют. Вот то же самое я хотела бы сказать о Жорке. Всего, что ему нужно, (а ему все время что-нибудь, да нужно), этот паразит добивается жалобным скулежом.
Таким образом он добился места на кровати и на всех креслах, имеющихся в доме. Лучшие куски — ему. Все — ему!
Муся выразила ноту, которую пес проигнорировал. Теперь она спит на шкафу — в шкафу ее находит такса. В маленьком Мусином домике, украшенном когтеточкой, тоже спит такса. Хотя ему это нафиг не надо. Но — принцип дороже всего.
Я прочитала семейным лекцию об отсутствии чувства насыщения у такс. Семейные соглашались и кивали головами, как китайские болванчики. И что? Жорик за месяц набрал килограмм, по человеческим меркам — целых пятнадцать! Я усилила контроль.
Мужчины под моим неусыпным взглядом вели себя безупречно, ни один кусок колбасы не улетел с обеденного стола в пасть собаки.
Это я, дура, так думала. На самом деле, колбаса очень виртуозно летала, а Жорик талантливо ее ловил.
А знаете, что их выдало? Звук захлопнувшихся челюстей: клац! И все это за моей спиной!
В общем, я перешла на сторону кошки. Она, по моему мнению, была честной. Противники делали вид, что им на это абсолютно наплевать.
К ужину подняли руки и лапы, вынеся белый флаг.
— За жрачку продались, — многозначительный взгляд Муси говорил сам за себя.
— Ага, — согласилась я.
После появления в доме члена таксячьего племени пришлось существенно расширить круг знакомств. И я, заметьте, не считаю хозяев разных собак. Но вот о ветеринаре хочу рассказать.
Нам повезло. Доктор Глебов оказался просто светилом науки в пятом поколении. У него прапрадед еще служил при царской конюшне.
Представляете размах? Теперь мы виделись с чудесным доктором часто, если не всегда. Потому что Жорик умудрялся попадать в неприятные ситуации очень часто, если не всегда.
Самое обидное — это то, что мы — внимательные и чуткие хозяева. Поводок для нас — святое! Для нас — да, но не для нашей собаки.
Он умудрялся срываться с него правдами и неправдами.
А еще он, с рождения склонный к побегам, всегда находил щелочку или лазейку, чтобы благополучно смыться.
Над нами смеялись наши гости: мы с непроницаемыми лицами контролировали все их передвижения. Даже в туалет. И неизменно говорили:
— Плечом вперед. Дверь открыть. Дверь закрыть. Лицом к стене. Плечом вперед.
Не хватало только обыска. Мы объясняли им, что такса обязательно выберет момент, чтобы воспользоваться беспечностью неопытных людей. Гости смеялись, смеялись, пока не надоело.
Поэтому пришлось строить для них гостевой домик. Накладно, а что делать?
Все это делалось во избежание побега, не сулящего ничего хорошего для дурной таксы. В первую самоволку он съел осу. Глебов сделал укол собаке и селфи с ней. Поржал.
Во второй побег Жорка получил копытом по голове от лошади. У него, наверное, случилась амнезия, потому что лошадей он как не боялся, так и не боится до сих пор. Глебов сделал перевязку собаке. И укол. Обошелся без селфи. На нас смотрел косо.
Потом Жорку покусала другая собака. Глебов сделал операцию Жорке и внушение — нам. Мы молчали виновато.
В следующий раз Жора сожрал какую-то вонючую дрянь. Сначала вывалялся в ней, а потом поел.
Глебов смотрел на нас с профессиональным интересом: наверное он хотел написать диссертацию на тему «Основные характеристики владельцев животных с маниакальным пристрастием к самоубийству».
А мы в это время стояли в дверях его кабинета и мяли в руках шапки, словно ходоки у Ленина. Глаза наши были опущены долу, а с лаптей стекала вода от подтаявшего в помещении снега...
Жорик до сих пор с нами. Годы ничуть не изменили его подлый характер, разве что только немного смягчили.
Недавно мы отметили его двенадцать лет.
Сколько это будет по человечьим меркам, не знаете?
Автор Анна Лебедева